Неточные совпадения
Он же, в пестром ваточном
халате, подпоясанном
поясом из той же материи, в красной вязаной ермолке с кисточкой и в мягких козловых сапогах, продолжал ходить около стен, прицеливаться и хлопать.
Наконец они решились, и мы толпой окружили их: это первые наши гости в Японии. Они с боязнью озирались вокруг и, положив руки на колени, приседали и кланялись чуть не до земли. Двое были одеты бедно: на них была синяя верхняя кофта, с широкими рукавами, и
халат, туго обтянутый вокруг поясницы и ног.
Халат держался широким
поясом. А еще? еще ничего; ни панталон, ничего…
Все четверо полномочные были в широких мантиях из богатой, толстой, шелковой с узорами материи, которая едва сжималась в складки; рукава у кисти были чрезвычайно широкие, спереди, от самого подбородка до
пояса, висел из той же материи нагрудник; под мантией обыкновенный
халат и юбка, конечно шелковые же.
Еще издали завидел я, у ворот стояли, опершись на длинные бамбуковые посохи, жители; между ними, с важной осанкой, с задумчивыми, серьезными лицами, в широких, простых, но чистых
халатах с широким
поясом, виделись — совестно и сказать «старики», непременно скажешь «старцы», с длинными седыми бородами, с зачесанными кверху и собранными в пучок на маковке волосами.
С края шла раскрасневшаяся коротконогая черноглазая безобразная женщина, подтыкавши
халат за
пояс, — это была Хорошавка.
Она была не в
халате, как третьего дня, а в белой кофте, туго стянутой
поясом и высоко подымавшейся на груди.
Калитка отворяется, и во двор въезжает верхом на вороной высокой лошади молодой человек в черкеске, папахе и с серебряным большим кинжалом на
поясе. Великолепная вороная лошадь-степняк, покачиваясь на тонких сухих ногах, грациозно подходит на середину двора и останавливается. Молодой человек с опухшим красным лицом и мутными глазами сонно смотрит на старика в
халате.
— Я всегда это ожидал, всегда! — закричал Ратч и высоко поднял руки, причем его бухарский
халат разъехался спереди, и обнаружились препротивные нижние невыразимые из замшевой кожи с медными пряжками на
поясе. — Разрыв сердца! разрыв оболочек! Гипертрофия!
За ним в нескольких шагах идет ординарец, маленький азиат в цветном
халате и чалме, с огромной шашкой и револьвером у
пояса.
— Вот так-то, — сказал он после этого, обращаясь уже не к кухарке, а к кушаку, засовывая его концы за
пояс, — так не выскочишь, — и, приподняв и опустив плечи, чтобы была развязность в руках, он надел сверху
халат, тоже напружил спину, чтобы рукам вольно было, подбил подмышками и достал с полки рукавицы. — Ну вот и ладно.
Вот казанские татары в шелковых
халатах, с золотыми тюбетейками на бритых головах, важно похаживают с чернозубыми женами, прикрывшими белыми флеровыми чадрами густо набеленные лица; вот длинноносые армяне в высоких бараньих шапках, с патронташами на чекменях и кинжалами на кожаных с серебряными насечками
поясах; вот евреи в засаленных донельзя длиннополых сюртуках, с резко очертанными, своеобразными обличьями; молча, как будто лениво похаживают они, осторожно помахивая тоненькими тросточками; вот расхаживают задумчивые, сдержанные англичане, и возле них трещат и громко хохочут французы с наполеоновскими бородками; вот торжественно-тихо двигаются гладко выбритые, широколицые саратовские немцы; и неподвижно стоят, разинув рты на невиданные диковинки, деревенские молодицы в московских ситцевых сарафанах с разноцветными шерстяными платками на головах…
Позднее я часто заставал Писемского совершенно по-домашнему, то есть в
халате, в ночной рубашке и непременно с обнаженной чуть не до
пояса жирной и мохнатой грудью.
Аркадий Александрович в дорогом синем атласном
халате с бархатными отворотами в тень и большими шнурами, с кистями у
пояса полулежал на одном из турецких диванов и, видимо, с наслаждением втягивал в себя дымок только что закуренной гаванны.
Против хозяйки дома сидел с газетой хозяин, в черном потертом бархатном
халате с синими отворотами и с таким же
поясом, с кистями. Но совершенно лишенный волос череп был прикрыт бархатной шапочкой, a на длинном хрящеватом породистом носу сидело золотое пенсне, с помощью которого он читал газету, забыв, казалось, вовсе о стакане с остывшим чаем. По правую руку от старика сидела молодая барышня в какой-то небрежной распашной блузе, чернолицая, худенькая, с усталым лицом и тонкими губами.